Академически мастеровитый А. Рукавишников увенчал этот раздел выставки своими музейными скульптурными работами. Его бойцы носят то шлем вермахта, то нечто античное на голове, то даже чалму. А то и вообще ничего. Они бойцы всех времён и народов. Их лица, подобно лицам бойцов Пергамского алтаря, искажены гримасой, в которой ярость неотделима от боли и отчаяния. Это портреты побеждённых победителей. Их не остановить, даже если убить. Их нельзя пожалеть, и нельзя не пожалеть. Они созрели для Валгаллы.

Кроме темы травматической памяти, на выставке очень громко звучит тема терапевтической памяти. Это тоже своего рода пуля, но особая, гуманная пуля с обезболивающим средством в головной части. Продырявит, а не больно. Или мы хотели бы, чтобы нам не было больно. Или научились помнить без боли.

В инсталляциях Ю. Фесенко дурашливый концептуализм вылезает наружу в виде забавной топорности золочёных оловянных солдатиков. Другой вариант — украинско-барочные аллегории М. Мазенко, где в полном соответствии с киевско-одесской традицией собираются в гирлянды сочные аллегорические конструкции. Наш казак мог бы самого Льва Толстого поучить, как нужно изобразить по-настоящему «Войну и мир», или что такое всемирный базар, где есть и репа, и пушка, и зерновые культуры, и прочее. Здесь мирные вилы, соединённые с гранатами, патронами и прочими боеприпасами, превращаются в оружие для славного отпора фрицам, москалям и прочим супостатам. Лукавое добродушие художника помогает разглядывать такие вольные упражнения разгульного таланта без особого морального возмущения.